Как я стал учителем

• А хотите я тоже спою вам песню? 
• Да-да! — обрадовались ученики.
• Не-е-ет! — мысленно закричал я.

Звучит странно, но всё именно так и началось.

Иногда даже незаметное  дуновение ветерка может полностью изменить всю нашу жизнь и разрушить наши глобальные планы.Так примерно со мной и произошло. В те бесславные для многих девяностые для интеллигента с высшим образованием вроде меня, который не мог построить спекулятивной бизнес, заниматься разбоем или разворовывать богатства, доставшиеся от Советского Союза, был только единственный способ устроиться в жизни — это свалить в цивилизованную страну. Единственное, что стояло на моём пути в заграничный рай, было незнание английского языка.

Эта нужда и привела меня в одну из престижных школ. Частный бизнес только начинал разрастаться, поэтому в нашем хоть и не маленьком городе было всего две школы. Я, как серьезный ученый, выбрал ту, что с инновационным подходом. Автор с прекрасным акцентом и знанием английского языка, полученным при перехвате разговоров иностранных лётчиков, пытался вбить нам в голову грамматику при помощи песен. И должен сказать, это действительно работало. Прошло уже больше 20 лет, но я до сих пор помню сложные грамматические конструкции или незапоминающиеся предлоги, влезшие мне в голову благодаря этим песням.

Был он очень харизматичным человеком с низким голосом, как его музыкант говорил, от которого «аж почки чешутся». И будучи очень высокого роста с длинными кудрявыми, черными волосами можно понять, что все девушки были в него влюблены. А свои уроки он проводил в стиле «унизительное унижение», поскольку он был кумир, он мог себе это позволить, и, видимо, наслаждался этим на полную катушку.

Иногда это унижение переходило все пределы, например, девочки плакали, тогда ещё не было бумажных салфеток и их платочки можно было просто выкручивать. Я помню прекрасно один случай, когда ученица практически потеряла сознание во время урока. Она стала белая как лист А4 для лазерного принтера, и я сидевший рядом, сразу это заметил. Остальные тоже, поднялась паника, кто побежал открывать окно, чтобы дать ей вдохнуть свежего морозного воздуха, я побежал в соседний офис спросить нет ли у них чего-нибудь от сердца. И как моя коллега по группе, которая и сыграла ключевую роль в моей судьбе, едко заметила: «Все стали паниковать и суетиться, один только доктор Воробьевич остался невозмутим». Ну конечно, он же уважаемый человек, известный в этом городе доктор – элита (всякому дерьму, всплывшему в те времена, очень нравилось это слово) пришел на престижные курсы учить английский, а не оказывать кому-то первую помощь.

Иногда,  когда мы хорошо себя вели на уроке,  наш учитель в качестве высочайшей награды мог представить нам свою последнюю песню, как авторский вариант на гитаре, перед тем как она пойдет в обработку к музыканту, после чего она может измениться до неузнаваемости. Поскольку группа состояла в основном из девочек, они были в таком восторге, что стыдно даже передать.

В один из таких дней, «Великий Мэтр» был в превосходном настроении и спел свою довольно унылую новую песню. Все бурно аплодировали, а он реагировал на это совершенно спокойно, обычное дело, я пишу песню каждый день и после недолгого неловкого молчания, когда он уже был готов продолжить наш урок, моя коллега по группе Лада вдруг сказала робким голосом: «А хотите я тоже спою вам песню…»

Не будучи ещё умудренным опытом взрослым мужчиной, на уровне всех инстинктов я сразу же почувствовал, что это самая плохая идея, которая могла прийти ей в голову, но остановить уже ничего было невозможно. В тот момент я увидел как нашего «Великого учителя» буквально пронзило током высокого напряжения. Он весь почернел и его перекосило: — Да кто смел претендовать на что-то ещё в этом классе?! — говорила вся его сущность. Но вслух он ничего не сказал и неохотно протянул ей гитару. И она запела…

От этого голоса и музыки, от этой энергетики, которая от нее исходила, я просто окаменел. А она пела хриплым голосом свою песню о войне. Это был своего рода Высоцкий в женском обличии, такое ощущение, что она сама там побывала и пережила все эти кошмары. После того, как воцарилась тишина, я не мог пошевелиться и сказать ни одного слова, и наш великий учитель тоже, он стал еще чернее.

Как вы можете сами догадаться, после этого случая в нашей группе именно Лада стала главным объектом «унизительного унижения». Не важно, правильно ли она отвечала, даже если она делала паузу на полсекунды, он её перебивал и говорил грубые вещи, — Как можно быть такой тупой? — и подобное в этом духе. Остальным ученикам можно было надолго расслабиться.

Всем кроме меня. Часто перед уроками Лада звонила мне и плачущим голосом говорила, что это такая сложная тема, — Я ничего не понимаю, он завтра меня просто сотрет в порошок, пожалуйста, помоги мне! Ты же самый умный у нас в группе. И я всегда соглашался. Мы учили эти странные времена, он нам толком ничего не объяснял, песни помогали заучить конструкции, но зачем это всё нужно и какую функцию выполняет, приходилось самому копаться и разбираться. После этого я объяснял это всё Ладе, рисовал для неё схемы и мы делали множество упражнений. И она стала лучшей ученицей в группе, потому что поняла суть, а не просто вызубрила всё как попугай. Конечно, это не избавило её от дальнейших унижений, «великий учитель» всё равно находил к чему придраться, но через некоторое время ни для неё ни для меня это уже не имело значения.

И вот тогда у меня в голове и проскользнула мысль: — Выходит, что «великий учитель» не может научить Ладу, а я сопляк похоже могу… 
Кстати, она так же как я после этого стала учителем английского.